mars is in me
Приведенные ниже истории были найдены записанными на диктофон в номере гостиницы города Н. Хозяином этого диктофона был человек, обладавший, по его заверениям, экстрасенсорными способностями и прибывший в город Н по просьбам его жителей, которых якобы одолевали призраки.
Мы не знаем, насколько правдивы эти истории, по официальной версии они не более чем выдумки так называемого медиума, жаждавшего славы. Но есть один небольшой нюанс: после ночи, проведенной в гостинице города Н, этого человека больше никто никогда не видел.
1.
Прочти меня! Я, как обычно, возвращалась с уроков. В школьном рюкзаке болтались тетради, учебники, сменная обувь для танцев, шоколадка и огромное алое яблоко, так и не съеденное на ланче. В наушниках новенького плеера, подаренного папой, прекрасные Backstreet Boys проникновенно пели Shattered. Да, я с рождения была папиной любимицей, так что, несмотря на протесты мамы, у меня всегда было все, чего я хотела.
По дороге я завернула в парк, где меня уже ждали подружки, и, зная, что родителей не будет дома до поздней ночи, решила, что не будет ничего страшного, если поиграю с ними пару часов в "прыгалки" или просто поболтаюсь по осеннему парку. Через три часа мы с подругами распрощались, и я поспешила домой. И уже перед дверью, сунув руку в карман, обнаружила, что потеряла ключ. Решив, что, скорее всего, я его выронила, когда бегала с девочками по парку, пошла на его поиски. Но ни на дорожках, ни под скамейкой ничего не нашла. "Вот же черт! Это уже третий потерянный ключ за этот октябрь! Мама меня убьет".
Сев на лавочку, я решила пересмотреть свой рюкзак – а вдруг повезет! – и, грызя яблоко, начала исследование недр ранца. Как вдруг услышала голос дядюшки Пули, знакомого отца: "Юла, милая, ты почему здесь так поздно? Разве тебе не пора домой?" Услышав, что ключ потерян, а родители будут поздно, дядюшка предложил продолжить поиски вместе. Мы еще на раз просмотрели дорожки и лавочки. Ничего не найдя, дядюшка Пуля предположил, что, возможно, дворники, сметая листву, забросили ключ дальше в парк.
Я сама не поняла, как парк стал гуще и темнее, и мне почему-то стало не по себе.
Но дядушка Пуля вдруг радостно вскрикнул: "Смотри! Вон, по моему, что-то блестит!", указывая куда-то мне за спину. Я обернулась, вглядываясь в сумерки парка, и вдруг почувствовала сильный удар по голове. Вскрикнув не столько от боли, сколько от неожиданности, я резко обвернулась и увидела камень в руке своего спутника. На какое- то мгновение, оцепенев от страха, толком не понимая, что происходит, я бросилась бежать. Голова гудела, в груди от ужаса бился бешеный набат. Это было как в страшном сне, когда пытаешься бежать, но все движения рыхлые, как замедленная съемка в страшном фильме, ноги становятся будто чужими – беспомощными, ватными. Ветки хлестали по лицу, гольфы сбились, рюкзак казался невероятно тяжелым. Просившийся наружу крик не мог продраться сквозь стиснутое льдом страха горло. Сильный толчок в спину опрокинул меня на землю, когда я почти добежала до освещенной ранними фонарями дорожки. Земля с силой поцеловала мою левую скулу, и боль, которая обожгла щеку от виска до подбородка, растопила ледяное горло, чтобы крик, душивший меня изнутри, смог на минуту ворваться в тихие сумерки октября. Я почувствовала, как одна рука закрыла мне рот, а вторая с силой сдавила шею. Бешеный стук сердца смешался с барабанной дробью, стучащей в висках, и на секунду показалось, что я оглохну от этого грохота. Но внезапно наступила полная тишина...
Я уже не слышала ни горячего, жадного дыхания рядом, ни громкого лая собаки, срывающейся с поводка, ни приближающегося топота когтистых лап, ни трусливо-заячьего бега моего убийцы, которого спугнуло животное. Не слышала гудков телефона и воя сирен. Я просто сидела на скамейке, в наушниках звучало Incomplete: "Если я не думаю о тебе, Я не могу найти покоя, И никто не знает, Куда я иду». В руке светилось алое яблоко, а в рюкзаке, среди учебников и тетрадей, затаился предательский ключ, беспечно брошенный туда на второй перемене.
2.
Прочти меня! Это был Чудесный день.
Мы долго его ждали, обсуждали, планировали – даже чересчур долго. Вдруг как из ушата окатило осознание: уже май, конец учебного года, мы вот-вот по уши увязнем в контрольных, а потом родители увезут нас в совсем разные дальние дали – и все. Пупырышками на коже ощутив ускользание нашего – только нашего, только для двоих! – Чудесного дня, мы (мой школьный друг по кличке Говорун и я, Ромашка) условились честно прогулять школу, сбежав в пригородный лесок с озерами.
Мы постарались не забыть ничего из того, что намечтали за долгие месяцы: Говорун прикатил на велосипеде, привязав к багажнику воздушного змея и удочки с наживкой, я принесла бутерброды, яблоки и мыльные пузыри.
Встретившись на поляне, мы оба поначалу не могли поверить, что вот оно, наконец-то! Я, он, а кругом – никого, только мир, который мы сами же и придумали.
И день рассыпался на яркие мозаичные стекла. Желтое – слепящее майское солнце, голубое – яркое небо, красное – танцующий змей, зеленое – новорожденная трава, белое – блики на воде озер… Наши босые ноги скакали по камням и шишкам, и было колко, но не больно.
Когда последний червяк исчез с крючка, а последнее яблоко было дожевано, Говорун вспомнил, что давно хотел научить меня кататься на велосипеде: я не умела, страшно боялась руля, педалей, колес и всего, что их скрепляло в единый непостижимый механизм. Но день был Чудесным, а Говорун не зря носил свое гордое имя: язык у него был подвешен на совесть. И я, выдохнув, согласилась.
– Не бойся, я буду придерживать велосипед, чтобы ты не упала.
– Обещаешь?
– Обещаю-обещаю, трусиха.
– Точно не отпустишь?
– Да успокойся, не отпущу, я же пообещал!
– Только не отпускай.
– Ой, Ромашка, хватит, поехали уже.
Руки – на руль, ноги – на педали. Было очень страшно, я постоянно огладывалась, но Говорун и впрямь, как обещал, бежал следом, мертвой хваткой вцепившись в багажник, и подбадривал: «Ну вот! А ты боялась! Да ты уже летишь!». «Только не отпускай», – шептала я.
Педали крутились все увереннее. Оказалось, это такое счастье, когда ты вот так едешь, и ветер в лицо! Ветки, листья, куски неба – по обе стороны все превратилось в слившиеся мазки. А главное – ветер, какой был ветер!
«Я еду слишком быстро. Он не может бежать с такой скоростью». Мысль пронзила меня, почти парализовав. Я оглянулась: Говоруна позади не было. Да и не могло быть.
Внутренности сжались, будто из меня куда-то исчез весь воздух. «Ты же обещал, – повторяла я внезапно похолодевшими губами, – ты же обещал не отпускать!»
А велосипед уже жил своей жизнью. Он несся вперед, под горку, совершенно не заботясь о своем седоке.
Прямиком в озеро.
Погрузившись в воду, я все еще повторяла: «Ты обещал не отпускать, обещал не отпускать!..»
И холодная, кромешная, засасывающая тьма гулко откликнулась:
– Не отпущу.
3.
Прочти меня! Когда я была совсем маленькой, родители умерли, и родственники отдали ненужного ребёнка в маленький городской приют. Надо сказать, там было не так уж плохо – не слишком много людей, сносный прокорм, при этом почти не заставляли работать, – но это все это я оценила позже. Намного позже.
Однажды, в канун Дня всех Святых, кто-то из старших обитателей приюта прочитал, что в других городах этой ночью дети гуляют по улице в страшных костюмах и масках, выпрашивая сладости у горожан. Осень выдалась тёплой, очаг уже погасили; мальчики намазали лица сажей, а девочки натянули поверх платьиц старые простыни, в которых от времени образовались дыры. Нарядившись, ребята пошли пугать благочестивых местных жителей. А я осталась в приюте, потому что болела – я вообще болела много и часто.
Этой ночью, сухой и ветреной, случился пожар. На мгновение я проснулась – по лицу ударило чем-то горящим, наверное, потолочной балкой. Потом снова провалилась в сон, а, открыв глаза вновь, обнаружила, что вокруг дети мажут лица сажей и натягивают балахоны из простыней.
Но это были другие дети, и приют был другой, ведь мой собственный сгорел дотла год назад. Всю ночь я ходила вместе с ряжеными по домам и просила конфеты, как и все остальные. Утром же, когда начало светать, дети поняли, что среди них настоящий призрак. Один мальчик так испугался, что побежал, не разбирая дороги, упал в глубокую яму и сломал шею.
С тех пор каждый год в канун Дня всех Святых я хожу вместе с разными детьми по домам и получаю много конфет. А утром кто-нибудь обязательно умирает. Но я не хотела этого. Честное слово.
4.
Прочти меня! Когда я перестала быть единственным ребенком в семье, мой мир перестал походить на волшебную сказку. Для родителей я была долгожданным подарком судьбы. Папа зарабатывал много денег, мы жили в большом доме, у меня всегда было много подарков, которые он привозил из других стран. Особенно я любила куклу, которую он мне подарил на четвертый день рождения.
Я была принцессой, феей, золотой девочкой – именно так меня называли родители.
А с появлением младшего брата стала просто дочерью. Зато маленький монстр, конечно, стал дитятком, солнышком и золотым мальчиком. Теперь родители были постоянно с ним, и лучшие подарки доставались ему.
Со временем все стало только хуже. Брат вырос совсем неуправляемым – он капризничал, делал, что ему вздумается, дергал меня за волосы, брал без спроса мои цветные карандаши и ябедничал на меня родителям. А те, конечно, ему во всем потакали. Я обижалась, плакала, но меня понимала и успокаивала только моя любимая кукла.
И вот она пропала.
Я искала повсюду, обшарила на десять раз вдоль и поперек сначала свою комнату, потом все остальные. Ничего! В отчаянии я кинулась к брату – разумеется, это он ее взял, больше некому. Он, издевательски смеясь, показал на потолок, где располагался вход на чердак.
Чердак. Самое страшное место, которое я знала. Подниматься по шаткой лестнице, чтобы очутиться в темноте в окружении старых, пугающих вещей – мой страшный сон. Мелкое чудовище точно знало, на какие болевые точки давить.
Я хотела заставить брата самого достать куклу, но он вырвался и с хохотом убежал.
Я полезла сама.
Одна ступенька, вторая, третья, главное – не оступиться, вот я уже почти поднялась, вот я совсем наверху, я вижу свою куклу, но тут слышу резкий смех брата, резко оборачиваюсь, теряю равновесие – и лечу вниз, очень больно ударяясь головой.
Теперь эта боль не дает мне спать спокойно, и раз в год я возвращаюсь в дом, чтобы проверить, на месте ли моя кукла.
5.
Прочти меня! С детства я была источником неиссякаемого, просто-таки убойного оптимизма. В самой поганой ситуации я умудрялась увидеть что-то положительное. Затопили соседи? Можно не мыть пол! Вытащили кошелёк? Повод наконец-то сесть на диету! Подругу бросил парень? Да не реви, не оценил дурак своего счастья! Мы все оказались по уши в дерьме? Зато тепло!
В конце концов мой оптимизм стал убийственным в самом прямом смысле. Я так задолбала ближних своих, что однажды они – возможно, даже не сговариваясь – встретили меня в тёмном переулке. Каждый пожелал внести свою лепту – одни душили, другие держали.
Но ничего, зато про гибель несчастной девочки написали в газете, и я, можно сказать, прославилась!
Фото и грим - Ashitaro
Девочки - Виллинка, polumaria, Leyana, Даша и Полина
Мы не знаем, насколько правдивы эти истории, по официальной версии они не более чем выдумки так называемого медиума, жаждавшего славы. Но есть один небольшой нюанс: после ночи, проведенной в гостинице города Н, этого человека больше никто никогда не видел.
Хотите узнать?
1.
Прочти меня! Я, как обычно, возвращалась с уроков. В школьном рюкзаке болтались тетради, учебники, сменная обувь для танцев, шоколадка и огромное алое яблоко, так и не съеденное на ланче. В наушниках новенького плеера, подаренного папой, прекрасные Backstreet Boys проникновенно пели Shattered. Да, я с рождения была папиной любимицей, так что, несмотря на протесты мамы, у меня всегда было все, чего я хотела.По дороге я завернула в парк, где меня уже ждали подружки, и, зная, что родителей не будет дома до поздней ночи, решила, что не будет ничего страшного, если поиграю с ними пару часов в "прыгалки" или просто поболтаюсь по осеннему парку. Через три часа мы с подругами распрощались, и я поспешила домой. И уже перед дверью, сунув руку в карман, обнаружила, что потеряла ключ. Решив, что, скорее всего, я его выронила, когда бегала с девочками по парку, пошла на его поиски. Но ни на дорожках, ни под скамейкой ничего не нашла. "Вот же черт! Это уже третий потерянный ключ за этот октябрь! Мама меня убьет".
Сев на лавочку, я решила пересмотреть свой рюкзак – а вдруг повезет! – и, грызя яблоко, начала исследование недр ранца. Как вдруг услышала голос дядюшки Пули, знакомого отца: "Юла, милая, ты почему здесь так поздно? Разве тебе не пора домой?" Услышав, что ключ потерян, а родители будут поздно, дядюшка предложил продолжить поиски вместе. Мы еще на раз просмотрели дорожки и лавочки. Ничего не найдя, дядюшка Пуля предположил, что, возможно, дворники, сметая листву, забросили ключ дальше в парк.
Я сама не поняла, как парк стал гуще и темнее, и мне почему-то стало не по себе.
Но дядушка Пуля вдруг радостно вскрикнул: "Смотри! Вон, по моему, что-то блестит!", указывая куда-то мне за спину. Я обернулась, вглядываясь в сумерки парка, и вдруг почувствовала сильный удар по голове. Вскрикнув не столько от боли, сколько от неожиданности, я резко обвернулась и увидела камень в руке своего спутника. На какое- то мгновение, оцепенев от страха, толком не понимая, что происходит, я бросилась бежать. Голова гудела, в груди от ужаса бился бешеный набат. Это было как в страшном сне, когда пытаешься бежать, но все движения рыхлые, как замедленная съемка в страшном фильме, ноги становятся будто чужими – беспомощными, ватными. Ветки хлестали по лицу, гольфы сбились, рюкзак казался невероятно тяжелым. Просившийся наружу крик не мог продраться сквозь стиснутое льдом страха горло. Сильный толчок в спину опрокинул меня на землю, когда я почти добежала до освещенной ранними фонарями дорожки. Земля с силой поцеловала мою левую скулу, и боль, которая обожгла щеку от виска до подбородка, растопила ледяное горло, чтобы крик, душивший меня изнутри, смог на минуту ворваться в тихие сумерки октября. Я почувствовала, как одна рука закрыла мне рот, а вторая с силой сдавила шею. Бешеный стук сердца смешался с барабанной дробью, стучащей в висках, и на секунду показалось, что я оглохну от этого грохота. Но внезапно наступила полная тишина...
Я уже не слышала ни горячего, жадного дыхания рядом, ни громкого лая собаки, срывающейся с поводка, ни приближающегося топота когтистых лап, ни трусливо-заячьего бега моего убийцы, которого спугнуло животное. Не слышала гудков телефона и воя сирен. Я просто сидела на скамейке, в наушниках звучало Incomplete: "Если я не думаю о тебе, Я не могу найти покоя, И никто не знает, Куда я иду». В руке светилось алое яблоко, а в рюкзаке, среди учебников и тетрадей, затаился предательский ключ, беспечно брошенный туда на второй перемене.
2.
Прочти меня! Это был Чудесный день.Мы долго его ждали, обсуждали, планировали – даже чересчур долго. Вдруг как из ушата окатило осознание: уже май, конец учебного года, мы вот-вот по уши увязнем в контрольных, а потом родители увезут нас в совсем разные дальние дали – и все. Пупырышками на коже ощутив ускользание нашего – только нашего, только для двоих! – Чудесного дня, мы (мой школьный друг по кличке Говорун и я, Ромашка) условились честно прогулять школу, сбежав в пригородный лесок с озерами.
Мы постарались не забыть ничего из того, что намечтали за долгие месяцы: Говорун прикатил на велосипеде, привязав к багажнику воздушного змея и удочки с наживкой, я принесла бутерброды, яблоки и мыльные пузыри.
Встретившись на поляне, мы оба поначалу не могли поверить, что вот оно, наконец-то! Я, он, а кругом – никого, только мир, который мы сами же и придумали.
И день рассыпался на яркие мозаичные стекла. Желтое – слепящее майское солнце, голубое – яркое небо, красное – танцующий змей, зеленое – новорожденная трава, белое – блики на воде озер… Наши босые ноги скакали по камням и шишкам, и было колко, но не больно.
Когда последний червяк исчез с крючка, а последнее яблоко было дожевано, Говорун вспомнил, что давно хотел научить меня кататься на велосипеде: я не умела, страшно боялась руля, педалей, колес и всего, что их скрепляло в единый непостижимый механизм. Но день был Чудесным, а Говорун не зря носил свое гордое имя: язык у него был подвешен на совесть. И я, выдохнув, согласилась.
– Не бойся, я буду придерживать велосипед, чтобы ты не упала.
– Обещаешь?
– Обещаю-обещаю, трусиха.
– Точно не отпустишь?
– Да успокойся, не отпущу, я же пообещал!
– Только не отпускай.
– Ой, Ромашка, хватит, поехали уже.
Руки – на руль, ноги – на педали. Было очень страшно, я постоянно огладывалась, но Говорун и впрямь, как обещал, бежал следом, мертвой хваткой вцепившись в багажник, и подбадривал: «Ну вот! А ты боялась! Да ты уже летишь!». «Только не отпускай», – шептала я.
Педали крутились все увереннее. Оказалось, это такое счастье, когда ты вот так едешь, и ветер в лицо! Ветки, листья, куски неба – по обе стороны все превратилось в слившиеся мазки. А главное – ветер, какой был ветер!
«Я еду слишком быстро. Он не может бежать с такой скоростью». Мысль пронзила меня, почти парализовав. Я оглянулась: Говоруна позади не было. Да и не могло быть.
Внутренности сжались, будто из меня куда-то исчез весь воздух. «Ты же обещал, – повторяла я внезапно похолодевшими губами, – ты же обещал не отпускать!»
А велосипед уже жил своей жизнью. Он несся вперед, под горку, совершенно не заботясь о своем седоке.
Прямиком в озеро.
Погрузившись в воду, я все еще повторяла: «Ты обещал не отпускать, обещал не отпускать!..»
И холодная, кромешная, засасывающая тьма гулко откликнулась:
– Не отпущу.
3.
Прочти меня! Когда я была совсем маленькой, родители умерли, и родственники отдали ненужного ребёнка в маленький городской приют. Надо сказать, там было не так уж плохо – не слишком много людей, сносный прокорм, при этом почти не заставляли работать, – но это все это я оценила позже. Намного позже.Однажды, в канун Дня всех Святых, кто-то из старших обитателей приюта прочитал, что в других городах этой ночью дети гуляют по улице в страшных костюмах и масках, выпрашивая сладости у горожан. Осень выдалась тёплой, очаг уже погасили; мальчики намазали лица сажей, а девочки натянули поверх платьиц старые простыни, в которых от времени образовались дыры. Нарядившись, ребята пошли пугать благочестивых местных жителей. А я осталась в приюте, потому что болела – я вообще болела много и часто.
Этой ночью, сухой и ветреной, случился пожар. На мгновение я проснулась – по лицу ударило чем-то горящим, наверное, потолочной балкой. Потом снова провалилась в сон, а, открыв глаза вновь, обнаружила, что вокруг дети мажут лица сажей и натягивают балахоны из простыней.
Но это были другие дети, и приют был другой, ведь мой собственный сгорел дотла год назад. Всю ночь я ходила вместе с ряжеными по домам и просила конфеты, как и все остальные. Утром же, когда начало светать, дети поняли, что среди них настоящий призрак. Один мальчик так испугался, что побежал, не разбирая дороги, упал в глубокую яму и сломал шею.
С тех пор каждый год в канун Дня всех Святых я хожу вместе с разными детьми по домам и получаю много конфет. А утром кто-нибудь обязательно умирает. Но я не хотела этого. Честное слово.
4.
Прочти меня! Когда я перестала быть единственным ребенком в семье, мой мир перестал походить на волшебную сказку. Для родителей я была долгожданным подарком судьбы. Папа зарабатывал много денег, мы жили в большом доме, у меня всегда было много подарков, которые он привозил из других стран. Особенно я любила куклу, которую он мне подарил на четвертый день рождения.Я была принцессой, феей, золотой девочкой – именно так меня называли родители.
А с появлением младшего брата стала просто дочерью. Зато маленький монстр, конечно, стал дитятком, солнышком и золотым мальчиком. Теперь родители были постоянно с ним, и лучшие подарки доставались ему.
Со временем все стало только хуже. Брат вырос совсем неуправляемым – он капризничал, делал, что ему вздумается, дергал меня за волосы, брал без спроса мои цветные карандаши и ябедничал на меня родителям. А те, конечно, ему во всем потакали. Я обижалась, плакала, но меня понимала и успокаивала только моя любимая кукла.
И вот она пропала.
Я искала повсюду, обшарила на десять раз вдоль и поперек сначала свою комнату, потом все остальные. Ничего! В отчаянии я кинулась к брату – разумеется, это он ее взял, больше некому. Он, издевательски смеясь, показал на потолок, где располагался вход на чердак.
Чердак. Самое страшное место, которое я знала. Подниматься по шаткой лестнице, чтобы очутиться в темноте в окружении старых, пугающих вещей – мой страшный сон. Мелкое чудовище точно знало, на какие болевые точки давить.
Я хотела заставить брата самого достать куклу, но он вырвался и с хохотом убежал.
Я полезла сама.
Одна ступенька, вторая, третья, главное – не оступиться, вот я уже почти поднялась, вот я совсем наверху, я вижу свою куклу, но тут слышу резкий смех брата, резко оборачиваюсь, теряю равновесие – и лечу вниз, очень больно ударяясь головой.
Теперь эта боль не дает мне спать спокойно, и раз в год я возвращаюсь в дом, чтобы проверить, на месте ли моя кукла.
5.
Прочти меня! С детства я была источником неиссякаемого, просто-таки убойного оптимизма. В самой поганой ситуации я умудрялась увидеть что-то положительное. Затопили соседи? Можно не мыть пол! Вытащили кошелёк? Повод наконец-то сесть на диету! Подругу бросил парень? Да не реви, не оценил дурак своего счастья! Мы все оказались по уши в дерьме? Зато тепло!В конце концов мой оптимизм стал убийственным в самом прямом смысле. Я так задолбала ближних своих, что однажды они – возможно, даже не сговариваясь – встретили меня в тёмном переулке. Каждый пожелал внести свою лепту – одни душили, другие держали.
Но ничего, зато про гибель несчастной девочки написали в газете, и я, можно сказать, прославилась!
Фото и грим - Ashitaro
Девочки - Виллинка, polumaria, Leyana, Даша и Полина
@темы: фото, мои девочки